«Что случилось? Водка!» Репортаж из деревень под Слуцком, где жестоко убивали пенсионеров

Год назад под Слуцком произошли страшные преступления: двух пенсионеров задушили и сожгли заживо. Местные говорят, такого в этих краях никогда не было. Старики до сих пор боятся оставаться на зиму в своих домах и просят детей забрать их в город. Пока обвиняемые дают показания в суде, мы побывали в тех самых деревнях, чтобы узнать, что говорят о фигурантах дела их соседи и родные и как удалось спастись 85-летней пенсионерке, которую тоже пытались убить, пишет TUT.BY.

Виктор Скрундик до задержания жил в деревне Славинск в одном доме с бабкой, двоюродной сестрой Ириной, ее сожителем и их четырьмя детьми. Соседи говорят, что в доме регулярно выпивали. Сожитель кузины Валентин Бушнин проходит как подельник Скрундика в убийстве 79-летнего пенсионера.

— Валик хлопец не местный, — рассказывают соседи. — Ирка его привезла, вроде как познакомились по переписке, он ведь сидел (Бушнин был шесть раз судим за кражи, первый раз — в 15 лет. — Прим. TUT.BY). Что можно о нем сказать? Погулять и выпить любил, а вот работать не очень. Толковый человек разве будет скитаться? Он то в Россию поедет, немного там побудет и уже просит ему деньги выслать, разве это работник? Здесь тоже долго не задерживался на одном месте, хотя он же Ирку взял с тремя детьми, потом у них еще один ребенок родился. На что жили? В основном на пособие за детей и пенсию бабушки, она старый больной человек.

14 января 2019 года в деревне Суховчицы был убит 79-летний Михаил Шугалей. Обвинения предъявлены 29-летнему Виктору Скрундику и 33-летнему Валентину Бушнину. По версии следствия, пожилого человека сначала душили шнурком от спортивных штанов, а потом устроили в его доме пожар. Как показала экспертиза, во время поджога мужчина был еще жив, то есть его сожгли заживо. Из дома жертвы нападавшие вынесли 50 рублей. Через неделю, 21 января, произошло нападение на 94-летнего Владимира Гаркавого, он жил в деревне Ульяновка. Мужчину душили проводом, ремнем и тоже сожгли еще живым. Из его дома злоумышленники вынесли 280 рублей и несколько бутылок алкоголя. Обвинения предъявлены Виктору Скрундику и 25-летнему Виталию Мятежу. Через 10 дней, 31 января, в деревне Суховчицы произошло нападение на 85-летнюю Софью Мацеле. Виктор Скрундик, которому предъвлено обвинение в покушении на убийство, избил женщину, грозился ее убить и вымогал деньги. Пенсионерке удалось спастись. По предъявленному обвинению фигурантам дела грозит от 8 до 25 лет лишения свободы, или пожизненное заключение, или смертная казнь. Двое из трех обвиняемых ранее были судимы. Преступления совершены в состоянии алкогольного опьянения.

В Слуцком районе, говорят, не припомнят серию таких страшных преступлений. Но на компанию, которую сейчас судят, подозрения у соседей падали:

— Потому что только они так тягались по деревням, других не было. Воровать и бухать — вот и весь смысл жизни. Когда их забрали, мы хотя бы вздохнули спокойно, особенно пожилые, потому что страшно — зайдет к тебе такой бугай, что ты будешь с ним делать?

«Что случилось? Водка»

В соседней деревне Ульяновка живет родная сестра ключевого фигуранта дела Виктора Скрундика. Ее сожитель Виталий Мятеж, с которым у нее есть общий ребенок, тоже обвиняемый по делу как подельник брата в убийстве 94-летнего пенсионера.

— Наша мама была учительницей, а папа работал в милиции. Жили в Минске, нормально, как все. Что случилось? Водка, — рассказывает о семье Надежда. — Сначала родители переехали в деревню в Слуцком районе, потом их по очереди начали судить. Помню, маму первый раз осудили за кражу сала. Родительских прав их лишили, когда я еще в садик ходила, а Витя совсем маленький был, года три ему было. У нас есть еще старший брат — он со мной попал в детдом, и две сестры — одну из них удочерила итальянская семья, где вторая, я не знаю. А на Витю опеку оформила бабушка. Папа иногда приезжал к нам в детдом, мама один раз прислала письмо из тюрьмы, я писала ей, что бабушка диктовала — матами в основном. Никакой связи у нас с ней нет.

Виктор, по словам родных, окончил всего 9 классов и сразу же пошел работать в колхоз. Отец жил с ним и бабушкой в одном доме, но родительские права так и не восстановил.

— Папа наш выпивал, подымал руку на бабушку. А потом то же самое и Витя стал делать. И на меня бросался, и на отца. Я даже милицию на него вызывала, у бабки все ноги были синие. Участковый приезжает, а бабушка говорит, что никто ее не бьет, жалела его. Ну что я могла сделать? Мы даже за ложный вызов милиции платили.

«Спокойно жили, пока Витя сидел»

После детдома Надежда окончила ПТУ и вернулась в деревню. Говорит, никакой квартиры или комнаты в общежитии ей как сироте не предоставили, сказали возвращаться к бабке. Через несколько лет скитаний она уже с ребенком приехала в Суховчицы. Не скрывает, что «подсела на стакан» вместе с младшим братом.

— Когда у меня ребенка на полгода забрали, взяла себя в руки, — говорит собеседница. — Участковый говорил: не мог поверить, что я смогу подняться. Но я же сама была в детдоме, такого там насмотрелась, поэтому мне надо держаться — ради детей. Спокойно мы жили, пока Витя был в ЛТП, на год его забрали. Вышел — и втянул меня в кражу, мне дали условно, вот последний месяц в милиции отмечаюсь, а его на два года посадили. Мы хотя бы спокойно пожили, пока он сидел.

Виктора освободили в октябре 2018 года. 14 января 2019 года, как указано в обвинении, он вместе с Валентином Бушниным совершил первое убийство — 79-летнего жителя деревни Суховчицы.

— Ну такі бяскрыўдны дзед быў - дзе пасмяецца, дзе пажартуе. Шкада чалавека, так шкада! — говорит соседка убитого Михаила Шугалея. — Ён адзін жыў, але ў яго сыны былі. Адзін з іх напярэдадні прыязджаў, казаў, каб бацька печку моцна не паліў.

— У дзеда пенсія ў той дзень была, таму і прыйшлі да яго, — говорит супруг собеседницы. — Ведалі, у каго можна пажывіцца.

— Дзікунства, ніколі ў нас такога не было. Ну, каб яны ўзялі грошы ды пакінулі гэтых старых. Ну нашто ж забіваць? — продолжает соседка. — А другі дзед, якога ва Ульянаўцы забілі… Яму ж 94 гады, ён усю вайну прайшоў, а нейкая мразь забіла і падпаліла. Дык што з імі рабіць? Людзі баяцца, каб іх хоць не адпусцілі.

«Хачу, мой унучачак, жыць»

В деревне Суховчицы около десяти домов, где круглый год живут люди. Двум жителям около 50 лет, остальные давно на пенсии. После того ЧП стариков, которые живут одни, дети забрали на зиму в город: люди боятся оставаться в своей хате.

85-летняя Софья Мацеле тоже боится оставаться одна в доме. Год назад Виктор Скрундик напал на нее, но женщине повезло — она смогла вырваться и выжила.

— Я была адна ў той вечар, пазачыняла кур у сараі і пайшла ў хату. Ажно нехта грукае ў дзверы, — вспоминает женщина. — Пражыла столькі, ніколі не думала, што да мяне прыйдзе вораг. Як адкрыла дзверы — ён (Виктор Скрундик. — Прим. TUT.BY) адразу мяне ўзяў за горла. Пацягнуў у хату і давай біць. Казаў: «Давай грошы! Давай гарэлку!» Я кажу, нічога ў мяне няма. Біў-біў, а тады завёў у сенцы. Угледзеў, што ў нас ёсць пограб — і пацягнуў мяне туды. Я яму кажу: «Тут закаткі, нічога больш няма». Ён уключыў святло, на тэлефоне ці дзе, пачаў выглядаць. Узяў трохлітровы слоік. Думаў, можа, што там самагон. Падняў мяне наверх, у хату, паставіў на калені, а сам зубамі адкрыў жалезную крышку — а там жа бярозавы сок! Як раззлаваўся ён, пачаў мяне біць кулакамі і па грудзях, і па галаве. Кажа: «Ну што, бабка, жыць хочаш?» Я кажу: «Хачу, мой унучачак, я хоць і старая, але хачу жыць». А ён мне: «Давай грошы, бо будзе табе гэдак, як Шугалею». Гэта ж дзед, які згарэў у хаце! (убийство пенсионера Шугалея произошло 14 января, нападение на пенсионерку Мацеле 31 января. — Прим. TUT.BY).

— Ён п’яны быў?

— Пярун яго ведае! Я так спалохалася, што не прыглядалася. Ён пацягнуў мяне ў пакой, дзе я сплю. І ўсё патрабаваў грошы. Я са скрыначкі дастала 30 рублёў, даю яму, а ён як стаў мяне біць: «Мне такіх не трэба грошай, давай мне тысячу!» Тады я палезла за кашальком. А ён, гляджу, пачынае тэлевізар з разеткі адключаць. Думаю, няўжо будзе мяне шнурам душыць? Раптам у хату зайшоў другі хлопец, які чакаў гэтага Скрундзіка на двары. І накінуўся на яго, матам-пераматам, крычаў: «Што ты робіш?» Гэта шчасце, інакш бы ён мяне забіў і падпаліў. Я неяк выпаўзла на вуліцу. Бачу, у суседзяў святло гарыць. І тады як закрычу: «Анечка, хутчэй хадзі сюды!» Яна прыбегла, забрала мяне ў хату, я папрасіла яе: «Звані ў міліцыю». Прыехаў участковы, а пасля яшчэ чатыры ці пяць міліцэйскіх машын. Хлопцаў гэтых знайшлі ў суседняй вёсцы, недзе яны гарэлку знайшлі і ўжо выпівалі.

Убийство 79-летнего пенсионера сначала посчитали несчастным случаем
По данным следствия, приятель Скрундика Александр Цвирка не знал, что Виктор будет убивать пенсионерку. Он ждал его на улице, приятель должен был раздобыть выпивку. То, что Цвирка вошел в дом, помешало планам Скрундика, по этому эпизоду ему вменяют покушение на убийство.

Дочь Софьи Мацеле говорит, что Виктора Скрундика в Суховчицах визуально знали, иногда он привозил на продажу зерно. Никакой агрессии, по ее словам, он не проявлял.

После того, как прокурор зачитал обвинение, фигуранты заявили, что виновными себя в убийстве не признают
— Привез — и поехал. Никто с ним особо не общался, — говорит женщина. — Когда Шугалея нашли, никто ведь не знал сначала, что это убийство. Приезжали пожарные, следователи, милиция. Сказали — от сигареты начался пожар, но дед не курил. Тогда сказали, что от печки, но сыновья заявили, что недавно отремонтировали печку. В итоге все равно сказали, что это был несчастный случай. Похоронили деда. А после нападения на маму, когда она рассказала, что Скрундик ей угрожал: «Будет тебе, как Шугалею», — начали ворошить дело. Провели эксгумацию тела и начали расследование. На следствии хлопцы во всем признавались, а сейчас (в суде. — Прим. TUT.BY) отказываются… Чужая жизнь для них ничего не стоит, а когда коснулось своей жизни — посадят на пожизненное или неизвестно что — себя-то жалко. Нападали на беспомощных — 80- и 90-летних ради того, чтобы деньги забрать да выпить!

«Не думай, что я один сяду, я вас всех с собой потяну!»

Как указано в обвинении, между первым и вторым убийством прошла неделя. 21 января прошлого года Виктор Скрундик вместе с сожителем родной сестры Надежды пришел в дом к 94-летнему жителю деревни Ульяновка.

— Макаравіч прайшоў вайну, — говорят соседи, которые первыми увидели, что горит его дом. — Ён такі крэпкі быў дзед, яшчэ на ровары ездзіў, на трактар сядаў. Адным словам, ён бы яшчэ пажыў, каб яго не забілі. Спачатку ж думалі, няшчасны выпадак, стары чалавек, мо, з печкай што было. Толькі пасля даведаліся, што яго душылі і жыўцом спалілі.

В суде родственники Владимира Гаркавого вспоминали, что несколько лет назад Скрундик украл у пенсионера бензопилу, но тогда старик простил ему и не стал заявлять в милицию. В Ульяновке говорят, что Макарович был добрым и спокойным человеком, никаких конфликтов, тем более со Скрундиком, который несколько раз за деньги помогал ему по хозяйству, у него не было.

Виталий Мятеж в суде, ранее не был судим

В тот день, по воспоминаниям сестры Скрундика, ее сожитель Виталий выпивал на кухне с Виктором.

— Что я буду возмущаться? Разве послушают они меня? Мне лучше промолчать, — говорит собеседница. — Я, когда была беременная, Виталя меня однажды так поднял, что я ключицу сломала, в больнице лежала. А когда просила его не шастать и не выпивать, однажды силком в меня бутылку залил, мол, я бешусь, что сама не могу выпить — так плохо мне тогда было. А я же держусь, чтобы детей не забрали! Вите тем более ничего не скажешь.

Позже приятели, по словам сестры Скрундика, пошли «за добавкой» к собутыльнику. Вернулись с бутылкой в руках, и это насторожило Надежду.

— Пришли и говорят, что дед горит! А в руках — бутылка. У меня возникли подозрения. Во-первых, кто им просто так даст бутылку? Ведь денег у них не было. Во-вторых, от них пахло дымом. В-третьих, Виталя снял штаны и бросил в печку, мол, испачкал. И они побежали якобы тушить тот пожар.

Позже подозрения Надежды подтвердились. Но рассказать об этом она боялась.

— Витя, когда понял, что я могу знать, начал кричать на Виталю, мол, ты зачем ей все рассказал, ей пригрозят, что детей заберут — она нас сразу выдаст. А потом заявил: «Не думай, что я один сяду, я вас всех с собой потяну!» Я боялась и за себя, и за детей. Уже было такое, что он малой губу разбил, на меня нападал, на бабушку.

«Может быть, если бы не запили, жизнь сложилась бы по-другому»
Надежда говорит, что после случившегося отношение к ней в деревне изменилось, хотя она не защищает ни брата, ни сожителя, ни третьего фигуранта.

— Я боялась за себя и за детей, поэтому не рассказала про свои подозрения. Не знаю, кто из них (обвиняемых. — Прим. TUT.BY) что делал. В письмах пишут, что раскаиваются, что глупость совершили. Мне жаль их. Но людей, которых они убили, тоже очень жаль, ведь они могли бы еще пожить, порадовать своих родных… Пусть суд решает, что с ними делать.

— Когда Витя стал таким агрессивным? После колонии? — спрашиваем мы.

— Я бы не сказала. Он же с 15 лет начал пить, папу и бабушку бить, деньги у них забирать, — говорит Надя. — Наверное, на батьку насмотрелся. Он же тоже пил, бил, сидел… Из тюрьмы Витя такие письма красивые пишет, даже в стихах. Я помню, папа такие же бабушке писал: «Мамочка, родная и любимая…» Пишут они красиво, а когда выходят, все заканчивается.

Отец умер несколько лет назад. На прощание Надежда неожиданно спрашивает:

— А вы не знаете, мамка наша жива? В деревне говорили, что кто-то из корреспондентов ее нашел. А я ведь ее 30 лет не видела. Ведь она была учительницей, а папа работал в милиции. Может быть, если бы они тогда не запили, наша жизнь сложилась бы по-другому.