Есть ли дедовщина? Верующий рассказал о службе в военной части Слуцка

Смерть солдата-срочника Саши Коржича, которого 3 октября нашли в подвале санчасти Печей в петле, со связанными ногами и с майкой на голове, потрясла всю страну. Если раньше солдаты молчали, то сейчас многие из них начали рассказывать, как им служилось в армии.

Протестант Михаил Иванов (имя изменено) рассказал христианскому порталу Krynica.info, что бывает с теми, кто идет против системы и называет себя христианином, но на самом деле таким не является.

«Когда я приехал, я думал там одни бандиты»

В армию идти не собирался. Окончил учебу в машиностроительном лицее, затем поступил в минский колледж. Но что-то не срослось, и я забрал документы. Не успел вернуться к себе в деревню в Витебскую область, как мне позвонили из военкомата, сказали, чтобы собирал вещи. У меня была депрессия недели две. Благо, что сразу не забрали. Дали отсрочку на полгода. Я начал смиряться и искать воли Божьей. Спустя время успокоился, в сердце пришел мир. А еще четкое осознание, что, как бы я не сопротивлялся, у Бога на этот счет есть Своя воля, которая в любом случае состоится.

В мае 2013 года, когда мне исполнилось 18 лет, меня направили в железнодорожные войска Слуцка. Туда практически всех верующих без присяги высылают. Конечно, был большой страх. Когда я приехал, я думал там одни бандиты. По крайней мере, мне так говорили. Но я был удивлен, когда узнал, что третья часть из всех солдат – верующие. Я выдохнул с облегчением.

Мальчик на побегушках

Первое время было трудно. Когда человек после учебки попадает в батальон к «дедам», они дают выбор: жить по их правилам либо по уставу. Хорошо, когда в твоем подразделении есть еще христиане. Тогда можно объединиться, держаться друг друга, и служба не покажется такой тяжелой. В моем случае так и было. Я встретил хороших ребят, и мы жили как одна семья. Но были солдаты, которые соглашались жить по дедовщине. Им служба медом не казалась. Старший период всячески пытается сломать первый, чтобы показать, что здесь они никто и звать их никак.

Армия – это тюрьма, заточение, называйте, как хотите. Забор и жесткое ограничение свободы подкосило там не одного парня. Первые полгода солдаты делают всё. Мальчики на побегушках – так их можно назвать. Убрать, почистить, поднести, подшить – с такими желаниями старшего периода лучше не пререкаться. Будет хуже. Бить не будут, но зато будут медленно морально убивать. Этот мир жестокий, и армия не исключение. Слабость ни в коем случае показывать нельзя. Дал слабину – все, считай, ты моральный труп. Сержанты сделают все, чтобы, в конце концов, солдат им подчинился.

Не приятно было смотреть, когда взрослых мужиков гоняют восемнадцатилетние. Детский сад. Ты что сам себе не можешь чай сделать или кружку помыть? Еще с сержантами надо всегда делиться. То, что твое, считай, принадлежит и им.

Власть портит людей

У нас в части было такое понятие: если ты верующий, значит, ты святой, поэтому за такими пристально наблюдали. Косяки сразу замечали. В армии притворяться не получится, время все расставит по местам и покажет, кто есть кто и из какого теста слеплен.

Честно, я очень разочаровался во многих христианах. Сейчас понимаю, что это были люди поверхностные, неукорененные в вере. Они ходили в церковь, потому что так им говорили родители. Был такой паренёк, который кричал, что он верующий, а через некоторое время начинал курить, выпивать и ругаться матом. На вопросы сослуживцев: «А разве вам так можно?», он отвечал отшучиваясь: «Мама папа далеко, значит все можно».

Были и такие «христиане», которые на третьем периоде начинали унижать своих же. К сожалению, это есть, и это не единичные случаи. Еще один пример – вначале заядлый христианин, спустя время – похлеще неверующих. При родителях – опять порядочный ребенок. Через три месяца после дембеля он обвенчался с девушкой в церкви, как ни в чем не бывало. Я этого не понимаю.

Победить дедовщину можно только добром

Если солдат – искренний добропорядочный христиан, его уважали, если нет – прессовали. Часто верующие огрызались – таких тоже не любили.

Моя цель в армии была оставаться одинаковым на протяжении трех периодов. И я с уверенностью скажу, что самым сложным является последние полгода. Тогда точно крышу сносит. Власть портит людей – и я в этом убедился в армии. Когда первый год тебя прессует со всех сторон, а ты все терпишь, потом появляется такое искушение отыграться. Помню, в мое расположение дали восемь солдат. Наш сержант уехал где-то на месяц из части. Тогда я собрал их вместе и дал понять, что хочу жить дружно, по-человечески. Они согласились.

Многие офицеры всеми руками и ногами за дедовщину. Это им упрощает работу. Конечно, если парни третьего периода моральные, адекватные, это еще приемлемо, но не всегда так есть.

«Без поддержки я бы не поднялся»

Библия всегда лежит в тумбочке. Читать ее не запрещали, но только в свободное время. Молиться тоже давали возможность. По крайней мере, в то время, когда я служил. Замполит выделил специальную комнату, куда можно вечером было приходить и всем вместе совершать молитвы, петь, делиться наболевшим. Даже в церковь разрешалось ходить. Офицеры собирали всех верующих в воскресенье и строем отводили в дом молитвы.

В армии постоянства в духовной жизни нет – то взлеты, то падения. Если бы я служил в той части, где нет верующих, я сомневаюсь, что остался бы с Богом. Это сложно. Без поддержки почти невозможно устоять.

Сейчас минусы уже не вспоминаются. Армия все же мне дала хороших друзей, а еще выработала смирение, закалила к взрослой жизни.

КРЫНIЦА.INFO
Фото Андрея Шуманского